Неточные совпадения
Он не
знал, что его образ действий относительно Кити имеет определенное
название, что это есть заманиванье барышень без намерения жениться и что это заманиванье есть один из дурных поступков, обыкновенных между блестящими молодыми людьми, как он.
― Ты вот и не
знаешь этого
названия. Это наш клубный термин.
Знаешь, как яйца катают, так когда много катают, то сделается шлюпик. Так и наш брат: ездишь-ездишь в клуб и сделаешься шлюпиком. Да, вот ты смеешься, а наш брат уже смотрит, когда сам в шлюпики попадет. Ты
знаешь князя Чеченского? — спросил князь, и Левин видел по лицу, что он собирается рассказать что-то смешное.
— Пойдемте гулять завтра поутру, — сказала она ему, — я хочу
узнать от вас латинские
названия полевых растений и их свойства.
В этом предстояло немалое затруднение: всех главных лиц мы
знали по имени, а прочих нет; их помнили только в лицо; оттого в списке у нас они значились под именами: косого, тощего, рябого, колченогого, а другие носили
название некоторых наших земляков, на которых походили.
Сегодня, задолго до захождения солнца, при разгулявшейся погоде, приехали мы на станцию, не
знаю какую, —
названия чудовищные.
— Друг мой, я
знаю одного прелестнейшего и милейшего русского барчонка: молодого мыслителя и большого любителя литературы и изящных вещей, автора поэмы, которая обещает, под
названием: «Великий инквизитор»… Я его только и имел в виду!
Я поймал одного жука и позже
узнал его научное
название — гигантский усач. Он является представителем фауны, оставшейся в Уссурийском крае в наследие от третичного периода. Жук был коричневого цвета, с пушком на спине, с сильными челюстями, загнутыми кверху, и очень напоминал жука-дровосека, только усы у него были покороче. Длина тела его равнялась 9,5 сантиметра, а ширина — 3 сантиметрам.
Знал и твердо-он [Твердо-он —
название букв «т» и «о» в старинной русской азбуке.] — то, и словотитлу поставить.
А над домом по-прежнему носились тучи голубей, потому что и Красовский и его сыновья были такими же любителями, как и Шустровы, и у них под крышей также была выстроена голубятня. «Голубятня» — так звали трактир, и никто его под другим именем не
знал, хотя официально он так не назывался, и в печати появилось это
название только один раз, в московских газетах в 1905 году, в заметке под заглавием: «Арест революционеров в “Голубятне"».
Имя дрофы — не
знаю, откуда происходит. В Оренбургской губернии зовут ее по-татарски тудак, или дудак. Это же
название слыхал я в соседственных губерниях, но в Курской, вместо дрофа, говорят дрохва. Я остаюсь убежден в нерусском происхождении этого слова.
О
названии «лежанка», которого никто не
знает на Руси, придаваемом гаршнепу в «Книге для охотников», изданной в 1813 году в Москве, я уже говорил.
Читатели, конечно, поскучали бы немного; но зато мы отделались бы чрезвычайно легко, заслужили бы сочувствие эстетических критиков и даже, — почему
знать? — стяжали бы, может быть,
название тонкого ценителя художественных красот и таковых же недостатков.
И все это Иван говорил таким тоном, как будто бы и в самом деле
знал дорогу. Миновали, таким образом, они Афанасьево, Пустые Поля и въехали в Зенковский лес.
Название, что дорога в нем была грязная, оказалось слишком слабым: она была адски непроходимая, вся изрытая колеями, бакалдинами; ехать хоть бы легонькою рысью было по ней совершенно невозможно: надо было двигаться шаг за шагом!
— Да, но это
название ужасно глупое; они были политеисты, то есть многобожники, тогда как евреи, мы, христиане, магометане даже — монотеисты, то есть однобожники. Греческая религия была одна из прекраснейших и плодовитейших по вымыслу; у них все страсти, все возвышенные и все низкие движения души олицетворялись в богах; ведь ты Венеру, богиню красоты, и Амура, бога любви,
знаешь?
—
Знаешь, Николенька, что она написала? — сказала Катенька, разобиженная
названием иностранки, — она написала…
Всю ночь громыхали по булыжным мостовым длинные обозы отходников, заменявших тогда канализацию, но и с перенесением из Анненгофской рощи свалки нечистот к Сортировочной станции Московско-Казанской железной дороги все-таки еще в нее сливались нечистоты, и
название «Анненгофская роща» было только в указателях Москвы и официальных сообщениях, — в народе ее
знали испокон века и до последних дней только под одним
названием: «Говенная роща!»
— Вознесенская, Богоявленская — все эти глупые
названия вам больше моего должны быть известны, так как вы здешний обыватель, и к тому же вы несправедливы: я вам прежде всего заявила про дом Филиппова, а вы именно подтвердили, что его
знаете. Во всяком случае можете искать на мне завтра в мировом суде, а теперь прошу вас оставить меня в покое.
— Точно так же, как и мне всякого рода belles femmes [красивые женщины (франц.).], и тут,
знаете, может случиться то, что описано в одном прекрасном романе Гете под
названием «Die Wahlverwandschaften». [«Избирательное сродство» (нем.).]
Желая, например, открыть сущность какой-нибудь вещи, он часто спрашивал, как она называется на языке еврейском, как ближайшем к языку натуры, и если сего
названия не
знали, вопрошал о греческом имени, а если и того не могли ему сказать, то спрашивал уже о латинском слове, и когда ему нарочно сказывали не настоящее имя вещи, то Бем по наружным признакам угадывал, что имя этой вещи не таково.
Мы оба обвинялись в одних и тех же преступлениях, а именно: 1) в тайном сочувствии к превратным толкованиям, выразившемся в тех уловках, которые мы употребляли, дабы сочувствие это ни в чем не проявилось; 2) в сочувствии к мечтательным предприятиям вольнонаемного полководца Редеди; 3) в том, что мы поступками своими вовлекли в соблазн полицейских чинов Литейной части, последствием какового соблазна было со стороны последних бездействие власти; 4) в покушении основать в Самарканде университет и в подговоре к тому же купца Парамонова; 5) в том, что мы,
зная силу законов, до нерасторжимости браков относящихся, содействовали совершению брака адвоката Балалайкина, при живой жене, с купчихой Фаиной Стегнушкиной; 6) в том, что мы, не участвуя лично в написании подложных векселей от имени содержательницы кассы ссуд Матрены Очищенной, не воспрепятствовали таковому писанию, хотя имели полную к тому возможность; 7) в том, что, будучи на постоялом дворе в Корчеве, занимались сомнительными разговорами и, между прочим, подстрекали мещанина Разно Цветова к возмущению против купца Вздолшикова; 8) в принятии от купца Парамонова счета, под
названием"Жизнеописание", и в несвоевременном его опубликовании, и 9) во всем остальном.
Я лично
знал человека, который с отличием окончил курс наук, и потом двадцать лучших лет жизни слонялся по архивам, преодолевал всякие препятствия, выслушивал от архивариусов колкости — и, в конце концов, издал сочинение под
названием"Род купцов Голубятниковых".
— Сестру Евдокию, — произнес вполголоса Михеич, боясь этим
названием растравить душевную рану своего господина. — Ты меня
знаешь, матушка; я недавно был здесь.
Название меня очень заинтересовало; но как я ни расспрашивал об этой пьесе, — ничего не мог
узнать предварительно.
— Позвольте… я
знаю, например, водевиль… он называется «Аз и Ферт»… le titre est bizarre, mesdames, [Странное
название, сударыни (фр.).] но пиеска, право, очень-очень миленькая! Есть в ней этакое brio… [Воодушевление (фр.).]
Впоследствии я
узнавал эти
названия.
Прежде всего не
узнаю того самого города, который был мне столь памятен по моим в нем страданиям. Архитектурное обозрение и костоколотная мостовая те же, что и были, но смущает меня нестерпимо какой-то необъяснимый цвет всего сущего. То, бывало, все дома были белые да желтые, а у купцов водились с этакими голубыми и желтыми отворотцами, словно лацканы на уланском мундире, — была настоящая житейская пестрота; а теперь, гляжу, только один неопределенный цвет, которому нет и
названия.
— Коли роиться, батюшка Митрий Миколаич, — отвечал старик, выражая какую-то особенную ласку в этом
названии барина по имени и òтчеству: — вот только, только-что брать зачала как след. Нынче весна холодная была, изволите
знать.
— Самый красивый и умный мальчик — это мой сын! Ему было шесть лет уже, когда к нам на берег явились сарацины [Сарацины — древнее
название жителей Аравии, а позднее, в период крестовых походов, — всех арабов-мусульман.] — пираты, они убили отца моего, мужа и еще многих, а мальчика похитили, и вот четыре года, как я его ищу на земле. Теперь он у тебя, я это
знаю, потому что воины Баязета схватили пиратов, а ты — победил Баязета и отнял у него всё, ты должен
знать, где мой сын, должен отдать мне его!
Печатных афиш тогда в городе не было; некоторые почетные лица получали афиши письменные из конторы театра, а город
узнавал о
названии пиесы и об именах действующих лиц и актеров из объявления, прибиваемого четырьмя гвоздиками к колонне или к стене главного театрального подъезда.
Правда, Николай
знает больше сотни латинских
названий, умеет собрать скелет, иногда приготовить препарат, рассмешить студентов какой-нибудь длинной ученой цитатой, но, например, незамысловатая теория кровообращения для него и теперь так же темна, как двадцать лет назад.
Так рассказывал простой, немудрый рыбак наивное давнее сказание. Спустя же несколько дней я
узнал, что у господней рыбы есть еще другое
название Зевсова рыба. Кто скажет: до какой глубины времен восходит тот апокриф?
Недавно
узнал я от одной достоверной особы, что в Калужской губернии, на реке Оке, производится с большим успехом следующее уженье. В июне месяце появляется, всего на неделю, по берегам Оки великое множество беленьких бабочек (
название их я позабыл). Рыбаки устроивают на песках гладкие точки и зажигают на них небольшие костры с соломой; бабочки бросаются на огонь, обжигаются и падают, их сметают в кучки и собирают целыми четвериками.
Брат Верность. Вы изволите
знать гнуснейшую пьесу некоего Жана-Батиста Мольера под
названием «Тартюф»?
От этого критика я не
узнаю, может быть, даже
названий всех произведений писателя и тем менее то, где они были помещены и где писаны, но зато мне будет открыт характер писателя, я буду ясно и верно понимать лучшие его произведения, горячо сочувствовать всему прекрасному, что в них заключается…
Вторую перемену составляли супы, также разных сортов и вкусов: суп с лапшею, суп с рыжем и радзынками (сарачинское пшено и изюм) и многие другие, в числе коих были и суп исторический, подобно борщу, носивший
название"Леопольдов суп", изобретение какого-то маркграфа Римской империи, но какого — не
знаю. Любопытные могут
узнать наверное из исторических рассмотрении критик и споров ученых мужей.
— Не
знал, душечка, будь я бестия, если
знал! Да и от кого же мне
знать французские
названия болезням? — Тут принялся я расспрашивать, какого свойства и комплекции эта болезнь.
И между тем, объясняя, почему Петр давал своим учреждениям иностранные
названия, г. Жеребцов говорит: «Может быть, он делал это из желания показать своим подданным, что он
знает много языков; это придавало в то время блеск знания и тем самым увеличивало доверие к человеку, до такой степени образованному» (том II, стр. 103).
Наталья Федо<ровна>. Напротив! вот я третьего дни целый час спорила с дядюшкой, который утверждал, что Арбенин не заслуживает
названия дворянина, что у него злой язык и так далее… А я
знаю, что Арбенин так понимает хорошо честь, как никто, и что у него доброе сердце… он это доказал многим!..
Половине из них Иосаф даже и
названия не
знал, но все-таки, безмерно восхитившись душой, начал рассматривать то тот, то другой, нюхать их, заглядывать вовнутрь их махровых чашечек.
Панаев видел Кавалера, но не мог поймать, а я совершенно испортил превосходную розовую ночную бабочку,
названия которой не
знаю, но которую очень помню особенно потому, что впоследствии имел ее в руках.
Нет-с, я любитель! Люблю острый сыр,
знаете, такой круглый! (Делает кругообразные жесты.) Забыл
название.
Что-то насчет стола заговорили, и он тотчас же нам начал рассказывать: какой нынче должен быть порядочный, как он выразился, стол, перечислил
названия кушаньям — все иностранные, так что мы, его слушающие, этаких и не слыхивали, и все это,
знаете, очень подробно — точно сам повар!
Желая сколько-нибудь пособить объяснению некоторых малопонятных слов, выражений и
названий в книге: «Урядник сокольничья пути», относящихся к соколиной охоте с хищными птицами, ныне приходящей в совершенное забвение, [Я не называю соколиной охотой травлю уток соколами, до сих пор продолжающуюся у башкирцев Оренбургской губернии; они портят высокую природу сокола, приучая его, не забираясь вверх, ловить уток почти в угон, по-ястребиному.] я предлагаю мои примечания на вышесказанную книгу и расскажу все, что
знаю о соколиной охоте понаслышке от старых охотников и — как самовидец.
— Ах, ты даже и
названия вин
знаешь! — усмехнулся товарищ прокурора…
Вот уже это признание почти совсем готово, вот уже оно вертится на языке, само высказывается в глазах, но… бог
знает почему, только чувствуется в то же время, что в этом признании есть что-то роковое — и слово, готовое уже сорваться, как-то невольно, само собою замирает на языке, а тяжелая дума еще злее после этого ложится на сердце, в котором опять вот кто-то сидит и шепчет ему страшное
название, и дарит его таким бесконечным самопрезрением.
Читатель, пожалуй, и не
знает, что такое оморочка. Это маленькая лодочка, выдолбленная из тополя или тальника. Русское
название «оморочка» она получила от двух слов — омо (один) и ороч (человек). Буквальный перевод, значит, будет «одночеловечка». Кроме того, русские иногда в шутку называют ее «душегубкой». Она очень неустойчива. От одного неосторожного движения она перевертывается, и неопытный человек попадает в воду.
Тотчас в фанзу стали собираться и другие гольды. Они расселись на канах и молча стали ждать конца нашей трапезы, чтобы принять участие в разговорах. Я обратил внимание на старика, седого как лунь и сгорбленного годами. От него я
узнал, что реки Дондона нет вовсе, Дондон — это
название острова, селения на нем и смежной с ним протоки, а та река, по которой нам следовало итти, называется Онюй. Орочи называют ее Найхин — по имени гольдского селения при устье.
Читая впоследствии письмо Гейне к автору Лалла Рук, где поэт говорит, что, не
зная самого сочинения, готов признать его превосходным, потому что у него такое прекрасное
название, — я вспомнил, что то же самое было со мною, когда я в первый раз
узнал сладостное имя Филиппа Кольберга.
Он дрожал, заикался, плакал; это он первый раз в жизни лицом к лицу так грубо столкнулся с ложью; ранее же он не
знал, что на этом свете, кроме сладких груш, пирожков и дорогих часов, существует еще и многое другое, чему нет
названия на детском языке.
Он уже
знал множество вещей о Москве, всевозможные адресы, часы и дни у докторов, адвокатов, в заседаниях ученых обществ, в банках и конторах, праздники и
названия книг и улиц.